Когда в одном тексте и про смыслы и про театр и про кино, как пласт.
Автор: @inner.emigrant
Однажды я понял, что больше не могу существовать. Это не было суицидальным порывом, мне очень хотелось жить, но что-то душило, охватывало липким ужасом. Я шёл по улице и сил хватило лишь на то, чтобы нагуглить первого попавшегося психиатра. В кабинете произошла метаморфоза. Мне было так неловко делиться с незнакомым человеком переживаниями, природу которых я не мог понять, что я разряжал обстановку юмором — острил, рассказывал забавные истории. Врач тоже включился и минут 15 мне казалось, что все в полном порядке. Пока он вдруг не переменился в лице и не произнес: «А почему вы сейчас смеётесь? Все, что вы произносите вообще-то очень грустно». Никогда я не чувствовал себя таким безоружным и в таком отчаянии. Оказалось, что своими стараниями годами «засмеивать» страхи и боль, я заработал клиническую стадию так называемой «маскирующейся, улыбающейся депрессии». Одной из самых подлых, поскольку с ней даже близкие друзья не замечают, что с тобой что-то не так. А потом ты просто выбираешь не существовать. Причём дошёл до врача я лишь в тот момент, когда он уже настаивал на госпитализации, которой чудом удалось избежать. Пожалуй тот эпизод был самым сильным моим соприкосновением с жизнью. Я рад, что все случилось именно так. Мне очень повезло.
И вот сейчас я посмотрел «Джокера». Фильм о том, что наши улыбки ничего не выражают, кроме боли и бессилия. Что смех часто — не светлая эмоция, а крик о помощи. Интересно, что Джокер — персонаж комиксов, он вырос из эстетики закомплексованности. Гики, которых травили в школе, рисовали героев с внезапно и без усилий свалившимися на них сверхспособностями, помогающими расправиться с задирами. И непременно с пышногрудыми девушками с манящим декольте, куда без них. И вот теперь режиссер Тодд Филлипс делает из развлекательного Джокера серьёзную фигуру мирового кинематогрофа — диагноз нашему времени.
«Вы не поймёте» — произносит свои последние слова с экрана Хоакин Феникс. То, что в центре массового кино вдруг оказалась история про психологическую хрупкость, про уязвимость и сложность понять и принять ненормальность не только чужую, но и свою — важный шаг и веха. В своих редких лекциях о театре я часто повторяю, что область медицины, отвечающая за психику и психическое здоровье, самая мало изученная, что психика станет главным полем открытий 21 века, если мы все сделаем правильно. Но театр находится в прямом контакте со зрителем, поэтому боится травмировать, боится вторжений, у него есть осязаемая ответственность за возможный вред. У кино таких границ нет. И, пожалуй, я ещё не видел настолько оставляющего в отчаянии и депрессии фильма. Фильма, который вроде бы и намекает, что «важно понимать других», но не питает иллюзий. «Вы не поймёте».
Вторым важным пластом становится глобальная депрессия. Система социального устройства, которая душит людей, не замечает их протестов, лишает кислорода и внимания и триггерит расстройство на расстройстве, сама не понимая как выращивая Джокеров. Для американцев этот слой — игра на страшной памяти о «Великой депрессии». У нас — вполне себе картина настоящего, поэтому неизвестно, кому страшнее.
Третьей же огромной удачей фильма становится история восхождения. Восхождения вниз, на дно. Это история падения человека как история прогресса. Прогрессирование заболевания (раньше не задумывался, что про заболевания говорят с позиции прогресса). Все мы помним по фильмам Нолана, что станет с Джокером. И Филлипс не делает из этого интриги, он лишь показывает как комплекс и травма породили болезнь, переросшую в культ. Это начало Джокера, которое превосходит всю трилогию Нолана. Потому что у Нолана — все же блокбастер, крутое кино. А у Филлипса вышло искусство. Зеркало. Диагноз.
Здесь блестящая игра Феникса, который кажется запертым в кадре, не выходя из него ни на минуту. Здесь сумасшедшая музыка. И как результат — это очень великий и очень тяжелый фильм, который непременно стоит смотреть, чтобы вовремя заметить то, что сквозит в уголках губ, когда они расплываются в улыбке. Потому что главное — это своевременность, не всем может так повезти, как когда-то мне. Психотерапевт может быть занят, он может не увидеть, в конце концов он может просто не понять. Никто может не понять.
